Сергей Дроздовский. Фото: facebook.com/disrightorg
Первое интервью с представителями «Офиса по правам людей с инвалидностью» Reform.by провел еще летом: именно с этой НГО мы собирались начать наш проект «Ликвидация». Однако тогда его руководителей только-только освободили, они оставались обвиняемыми по уголовному делу, и «светиться в прессе» было для них слишком большим риском. Мы договорились вернуться к разговору позже, и на днях момент настал: сначала директор Сергей Дроздовский, а затем и юрист Офиса Олег Граблевский смогли покинуть Беларусь. Теперь организация планирует наладить удаленную работу. А пока Дроздовский рассказал Reform.by о своей личной истории инвалидности и прихода в правозащиту, о создании, работе и ликвидации Офиса и о будущем — организации и всего общества.
«Офис по правам людей с инвалидностью» — беларусское правозащитное учреждение, которое оказывало правовую помощь, консультировало и давало экспертные заключения по вопросам прав людей с инвалидностью. Также Офис занимался просветительской деятельностью: проводил семинары и тренинги, круглые столы, издавал тематическую литературу. Его директор Сергей Дроздовский был лауреатом Национальной премии по правам человека в номинации «Защитник года» в 2016 году, юрист Олег Граблевский выиграл в судах более десятка дел по защите прав людей с инвалидностью. Оба они в 2021 году получили международную премию Front Line Defenders. Сейчас «Офис по правам людей с инвалидностью» находится в процессе ликвидации по решению суда.
21 января 2021 года Департамент финансовых расследований Комитета госконтроля начал проверку в отношении сотрудников «Офиса по правам людей с инвалидностью» на предмет «неправомерного завладения» в 2020 году благотворительными взносами и международной помощью, поступающими для поддержки белорусов с инвалидностью. 3 февраля директора Офиса Сергея Дроздовского и юриста Олега Граблевского задержали по возбужденному уголовному делу. Семь часов их допрашивали в Следственном комитете, затем Граблевского поместили в СИЗО, а Дроздовского, как передвигающегося на коляске, под домашний арест с запретом средств коммуникации. Они были признаны политзаключенными.
22 июля 2021-го Александр Лукашенко заявил, что в стране идет «зачистка» НГО, и посетовал, что дается она тяжело, так как «там уже тысячи людей работают, наших людей, и в основном с повернутыми, промытыми за чужие деньги мозгами». В этот же день стало известно, что «Офис по правам людей с инвалидностью» ликвидируют, как и десятки других организаций. На сегодня ликвидированных учреждений, объединений и фондов уже более трехсот.
— Нас уведомили, что 22 июля в отношении офиса начался процесс ликвидации. За месяц мы должны были привести в порядок все документы, счета и отдать печать. При этом СК арестовал счета, у нас повисли денежные средства по проекту, который шел в то время. Я связываю блокировку счета с ликвидацией. Все, что было предписано Мингорисполкомом, мы сделали, а остальное осталось в подвешенном состоянии, — говорит Сергей Дроздовский.
31 июля Дроздовскому и Граблевскому изменили меру пресечения – отпустили на свободу под поручительство. Но оба остались фигурантами дела о мошенничестве.
А в октябре 2021 года госСМИ стали обвинять их в финансовых махинациях с деньгами ООН. Как это произошло? Перед тем в ежегодном докладе генсека ООН «Сотрудничество с ООН, ее представителями и механизмами в области прав человека», где сообщается о случаях преследования людей за их сотрудничество с ООН, было упомянуто уголовное преследование Сергея Дроздовского и Олега Граблевского в Беларуси.
Реакция властей на это была резкой. Уже 12 октября 2021 года постоянное представительство Беларуси в ООН опубликовало заявление, где утверждалось, что имела место следующая «мошенническая схема»:
Было отмечено также, что Дроздовский «стал жертвой недопустимой, непрофессиональной и политически мотивированной деятельности сотрудников Представительства ООН в РБ», что не помешало одновременно обвинить его во лжи и мошенничестве. Позже подробности якобы совершенной «махинации» рассказывали по гостелевидению. В ООН с обвинениями не согласились.
В ноябре стало известно, что на людей, под поручительство которых были освобождены Дроздовский и Граблевский, суд наложил денежные взыскания на общую сумму 550 базовых величин (15 950 руб.). Информации о причине взысканий не было.
В конце декабря Сергея Дроздовского смогли вывезти из Беларуси. В начале января покинул страну и Олег Граблевский. Дроздовский сейчас находится в Германии в специальном лагере для беженцев, он запросил политическое убежище. Теперь, говорит Сергей, он наконец чувствует себя в безопасности.
В 1997 году с 22-летним Сергеем Дроздовским произошла, как он говорит, «банальная ситуация». Парень неудачно нырнул в речку и сломал шею. Сергей на тот момент заканчивал 5-й курс технологического университета. Из-за несчастного случая он пропустил защиту диплома и получил «корочку» только через год — уже на коляске.
— Мне было тяжело осознать случившееся, — признается Сергей. — Физически это жизнь заново. Это месяцы упорных попыток восстановиться. На моих глазах были случаи, когда люди опускали руки и через месяц-два умирали. Жить с инвалидностью в первые годы — это бросить все и полностью направить свои силы на восстановление. Ни один врач не может вначале спрогнозировать, что будет дальше. Восстановишь палец на руке — он потом даст возможность писать. То есть борьба идет за миллиметры тела. А психически люди справляются сами.
Мне надежда помогла. Даже если у доктора плохой прогноз, он старается не говорить об этом пациенту. Надежда растянула травматичность ситуации на многие месяцы. Сначала меня хорошо прооперировали, и я верил, что через месяц начнется отстройка тела. Потом через два месяца что-то улучшается, что-то нет, направляешь силы на дальнейшее восстановление. А через три года уже понимаешь, что полностью невозможно восстановиться. Эта растянутость во времени спасла мне психику. Хотя наши шведские и польские коллеги рассказывали, что у их докторов другой подход: им сразу говорили, что они, например, больше ходить не будут и дальше передвигаться смогут только в коляске. Но я не могу сказать, что такой подход убивает людей. Они справляются, живут дальше. Просто у них больше организаций, которые помогают людям с инвалидностью.
Сергей говорит: повезло, что с ним рядом оказались старшие товарищи с инвалидностью, которые научились хорошо управлять коляской и делились с молодым парнем лайфхаками и другой важной информацией.
— На тот момент из организаций было только Общество инвалидов. Моей маме их подсказали знакомые. В организации нашелся человек, который успокоил маму, сказал, что я смогу жить и с инвалидностью. Мне объясняли, что полезно делать, что нет. Там я получил мощную поддержку.
В будущем, уже став правозащитником, Сергей узнает, что в Беларуси подобных травм шейных позвонков, как у него, каждый год около четырехсот, разной степени тяжести. Кто-то оказывается не просто в коляске, но и с нарушением подвижности рук и другими проблемами, которые не позволяют самостоятельно жить.
— Наша организация всеми силами пыталась способствовать тому, чтобы эта информация звучала со всех сторон. Чаще всего так травмируются молодые мужчины, а ведь многих таких случаев можно избежать, если у человека на подкорке отложилось, какими могут быть последствия его действий, — говорит Дроздовский. — Также мы приезжали к людям в больницы, общались и рассказывали, что коляска не приговор и с этим нужно и можно жить.
Рассказывая о своем приходе в правозащитную деятельность, Сергей вспоминает, что сначала пытался решить собственные проблемы. Но мужчине довольно скоро стало ясно, что очень много проблем имеют общественный характер и решить их можно, только объединившись с другими людьми с инвалидностью.
— Например, я добьюсь установки пандуса в своем подъезде, но в одиночку не смогу изменить весь город, — поясняет он.
Дроздовский пришел в общественную организацию «Республиканская ассоциация инвалидов-колясочников» и уже в 2001 году стал ее председателем (был им вплоть до 2012 года).
— Любой вопрос, касающийся решения проблем, перетекает в права человека, — говорит Сергей. — Я решил, что мне нужно специальное юридическое образование.
И он его получил. В 2004 году он по конкурсу попал на Высший курс по правам человека в Варшаве. Учебу организовывал Варшавский Хельсинкский фонд. Именно это обучение открыло Сергею путь в правозащитную деятельность и дало необходимые знания.
— Правозащита — это матрица в голове, через которую я вижу мир, — признается Сергей Дроздовский. — Я получаю удовольствие от своей работы. Наряду с большими ударами, разочарованиями все равно видишь результаты своего труда. Это люди, которым стало легче жить, это люди, которые избавились от гнета какого-то, кто-то стал увереннее себя чувствовать и жить иначе. Для меня очень ценно ощущение общности и солидарности, в котором я находился в правозащитной среде. Я чувствовал, что это люди, которые со мной на одной волне, и любая моя проблема для них не была каким-то тихим языком, они понимали, о чем идет речь. А это многое значит.
В 2008 году беларусские НГО вместе с ПРООН продумывали и готовили проект присоединения Беларуси к Конвенции по правам людей с инвалидностью. Дроздовский выступал в проекте главным консультантом.
— Нам было важно, что целые категории людей с инвалидностью не представлены в повестке. Что есть темы, которые прописаны в Конвенции, но не имеют популярности у нас. Например, лишение дееспособности или интернаты. В Беларуси это распространенная практика: родственники в трудной ситуации решают, что надо лишить дееспособности человека или отправить его в интернат, и дальше живут ровно с этим. Но мало кто задумывается и не понимает, что вообще это такое и как это нарушает права человека, какие есть альтернативы, — объясняет Сергей.
В процессе работы над этим проектом, говорит Дроздовский, ему стало очевидно, что в стране не хватает организации, которая занималась бы проблематикой прав человека в сфере инвалидности.
— В Беларуси инвалидность до сих пор воспринимается как болезнь, как то, что относится только к социальной и благотворительной сфере. Никто до сих пор не рассматривает инвалидность с точки зрения Конвенции прав человека людей с инвалидностью. То же отсутствие нормальной среды — это нарушение прав человека. Поэтому нам важно было поднимать эти вопросы.
С 2008 по 2010 год мы с коллегами вынашивали идею о создании организации: выстраивали структуру организации, концепцию. Так как ресурсов и возможностей создавать большую правозащитную организацию у нас не было, мы зарегистрировали учреждение — так и появился Офис по защите прав людей с инвалидностью, — рассказывает Дроздовский.
В Беларуси люди с инвалидностью составляют около 6% населения, сообщала в декабре министр труда и соцзащиты Ирина Костевич. На 2020 год на учете в органах соцзащиты состояло 575,7 тыс. инвалидов.
В Офисе была общественная приемная, в которой правозащитники принимали обращения, связанные с нарушением прав людей с инвалидностью.
— К нам мог обратиться как сам человек с инвалидностью, так и его родственники. Было от тысячи до полутора тысяч обращений в год. В приемной у нас сидели люди с юридическим образованием, которые консультировали, поддерживали, разрабатывали стратегию адвокатирования людей (Офис сопровождал людей на каждом юридическом этапе и советовал, к кому им стоит обращаться и что делать — прим. Reform.by). Мы не могли сами оказывать адвокатские услуги, но старались людей максимально проконсультировать и сопровождать в юридическом плане, — рассказывает Сергей Дроздовский.
Одной из самых острых проблем было изъятие детей из семей. В офис в среднем раза четыре в год обращались люди с подобными кейсами: у мамы и папы есть ментальная инвалидность, ребенка хотят изъять. Как объясняет Сергей, беларусское законодательство устроено так, что, когда родители лишены дееспособности, ребенка невозможно оставить в такой семье. И пока что ничего с этим не поделаешь.
— К большому сожалению, наши органы опеки живут мыслями о том, что человек с набором физических диагнозов не может вырастить и воспитать ребенка. Людей с задержкой развития считают тоже неспособными вырастить и воспитать ребенка. «Офис по правам людей с инвалидностью» пытался добиться от Минздрава признания того, что диагноз не может препятствовать родительству, что только стечение социальных обстоятельств может быть причиной того, чтобы ограничить родителей в воспитании ребенка. Очень важна специальная поддержка такой семьи, но проще отобрать ребенка, а родителям сказать: «Ну вы же инвалиды».
Было много кейсов, когда медицинская комиссия решала, что у человека больше нет инвалидности, и снимала ему группу.
— А как человеку дальше жить, все равно имея недуг? Непонятно. И это даже не вопрос денег, а вопрос социальной защиты и защиты от дискриминации, — отмечает Дроздовский.
Постоянной темой обращений была установка пандусов. Обычно такие вопросы решались в пользу человека с инвалидностью, говорит Сергей. Но, добавляет он, Офис видел эту тему шире и развивал само понимание доступной среды. Речь не только о физической доступности, но и о барьерах в головах людей. С ними также нужно работать и постепенно их нивелировать, подчеркивает директор организации.
— Офис давал много экспертных заключений в области прав людей с инвалидностью. Мы готовили с коллегами школы по правам людей с инвалидностью, организовывали тренинги. Мы стремились развивать сотрудничество с государством в разных направлениях: и по соцзащите, и коммуницировали с Департаментом исполнения наказаний МВД. Первый тренинг у нас был с сотрудниками милиции метро о том, как правильно и недискриминационно взаимодействовать с людьми с инвалидностью. С нами консультировались даже по направлению инклюзивного туризма. Наших юристов ценили и звали на многие мероприятия, — вспоминает руководитель.
В 2016 году Беларусь ратифицировала Конвенцию о правах инвалидов, а в 2019-м началась подготовка проекта Закона Республики Беларусь «О правах инвалидов и их социальной интеграции». Над проектом работали около девяти месяцев: чиновники и общественники организовывали круглые столы, собирали предложения, обсуждали их. «Офис по правам людей с инвалидностью» активно участвовал в процессе.
— Многие государственные участники рабочей группы закона поддерживали те предложения, которые вносили общественники, — отмечает Дроздовский.
Он добавляет, что проект закона по духу получился больше о реабилитации и соцзащите, нежели о правах человека с инвалидностью. И все же Дроздовский считает, что введение хотя бы такого закона было бы лучше, чем его отсутствие. Но закона до сих пор нет.
— Наше, офиса, видение закона достаточно сильно отличается от того, каким его видит государство. В закон не включили то, что дискриминирующий должен понести наказание, все еще жертва должна доказывать, что ее дискриминировали. Это очень сильно ослабляет понятие дискриминации. Статья о правах человека вообще самая короткая в проекте закона. Мы настаивали, что закон должен разобраться с лишением дееспособности, должен разобраться в вопросах с интернатами. Но в целом закон несет достаточно много хороших вещей.
Его в итоге не приняли, сейчас он перенесен на весну 2022 года. И тут у меня появляются большие подозрения: что же этот закон по дороге потерял? Больше года его никто не видел, неизвестно, в каком виде он обсуждается, общественность не посвящают в эти детали, — сетует Дроздовский.
Помощь людям, консультирование госорганов и бизнеса, продвижение законов — всем этим «Офис по правам людей с инвалидностью» больше заниматься не может, так как находится в процессе ликвидации по решению суда. Как говорит его директор, уничтожение организации для государства трагедией не будет — пострадают от этого конечные пользователи услуг, то есть люди с инвалидностью.
— На данный момент государство рассматривает защиту прав человека как оппозиционную и экстремистскую деятельность. Уже в этом году появились и дальше будут плодиться фейковые правозащитные организации. Они будут обращаться в международные фонды. Будут говорить о правах людей с инвалидностью те, кто в этом совсем ничего не понимает. Это породит массу фейковых действий, которые будут отражаться на инвалидах. Человек, который придет к ним с бедой, на своей шкуре прочувствует «качество» услуг, — считает Дроздовский.
Правозащитник добавляет, что власти всегда воспринимали его организацию как «лишних».
— Государство считает, что достаточно и того, что существует социальная служба для обслуживания людей с инвалидностью и есть безбарьерная среда. Государство не сможет заменить «Офис по правам людей с инвалидностью», просто потому, что с государством в основном и были связаны проблемы обращавшихся к нам людей. Показательный пример — система медицинской экспертизы по определению инвалидности. И там вроде бы написано «независимая экспертная комиссия», но в саму комиссию входят штатные сотрудники медицинской экспертизы и реабилитации (речь идет о сотрудниках РНПЦ медицинской экспертизы и реабилитации — прим. Reform.by).
Государство также не может оказывать правозащитную деятельность, в том числе потому, что институт независимых судов рухнул. Любой кейс человека против государства — большая лотерея. В подавляющем числе случаев будет бесполезно бодаться против властей.
Организации, которые существуют сейчас в Беларуси для помощи людям с инвалидностью — они молодцы. Каждая из них по-своему помогает людям. Но что касается Конвенции прав людей с инвалидностью, которые мы использовали вовсю, — в этом мы пока были единственными, — рассуждает Дроздовский.
Единственная тема, за которую Сергей не волнуется — это безбарьерная среда. По его мнению, здесь все вопросы будут решаться без проблем. По словам Дроздовского, сегодня государство воспринимает безбарьерную среду как собственную тему. В прошлом году, например, все планы по обеспечению доступности среды были выполнены.
Но вот другие сферы вызывают у правозащитника беспокойство.
— Что останется в подвешенном состоянии после нашей ликвидации — это вопросы лишения дееспособности, вопросы интернатов (как сделать так, чтобы избавиться от них), вопросы права на труд для людей с инвалидностью, инклюзия в образовании, вопросы здравоохранения и экспертизы, — перечисляет Сергей.
Сейчас Дроздовский планирует направить все силы на то, чтобы наладить удаленную работу «Офиса по правам людей с инвалидностью».
— Будем стараться работать дистанционно, развивать каналы связи. Даже если бы мы были сейчас в Беларуси, нам не дали бы работать в старом режиме. Мы планируем организовать удаленное консультирование, вести мониторинг нарушения прав людей с инвалидностью в Беларуси. Работаем с международными организациями, занимающимися темой инвалидности. Мы заинтересованы, чтобы они знали, что происходит в Беларуси, — подчеркивает руководитель.
Он добавляет, что сейчас есть еще одно важное направление работы — это беларусские политические беженцы с инвалидностью. Офис планирует заняться и их поддержкой.
— Люди не всегда быстро находят контакты местных диаспор, которые готовы волонтерски помогать и поддерживать человека, чтобы тот не пропал. Беларусские диаспоры очень сильно помогают сейчас беженцам, но люди привыкли работать с людьми обычными, а когда появляются люди с инвалидностью, возникает много вопросов. Поэтому мы хотим включиться в помощь таким беженцам, — объясняет Дроздовский.
Тем не менее, несмотря на большие планы по работе, Сергей Дроздовский признается, что на будущее смотрит скорее с пессимизмом.
— Государство убивает хороший инструмент с позитивной репутацией и отзывами. И в первую очередь это отразится на людях, для которых мы работали. Мы помогали и самим государственным институтам — объясняли, где есть проблемы в сфере инвалидности, подсказывали, как их решить и помогали искать ресурсы на решение этих проблем. Мы искали с ними диалог. Сейчас властям удобно, что Дроздовский и его Офис замолчали, но в скором будущем это тяжело отразится на самом государстве, и накопленные проблемы начнут обрушиваться. Но это все закономерность сегодняшнего дня, — разводит руками Сергей.
Не удивляет его и давление на собственную семью. Родных Дроздовского силовики периодически вызывают на разговоры.
— Мою пожилую маму — ей 70 лет — в сентябре допрашивали в СК. Но следователь был корректным. К моей сестре периодически обращаются силовики с вопросами, как им можно выйти на меня. Вызывали на беседу и моего дядю. Знаю, что кроме дела по поводу финансирования, сейчас минский прокурор еще решил изучить наш сайт на предмет экстремизма и очернения светлого образа нашего государства, — иронизирует Дроздовский.
О том, что ждет гражданское общество и сферу защиты людей с инвалидностью, Сергей говорит так: чем дольше будет длиться «ужас», тем дольше будем восстанавливаться.
— Пока что мы катимся в яму, каждый день и каждый месяц загоняют нас все глубже. А инклюзия — неотделимая часть демократических процессов. Мне кажется, что мы быстро вернемся в постсоветское состояние в отношении инвалидности, произойдет маргинализация людей с инвалидностью. Разрушение всего того позитивного, что строилось в Беларуси годами, случится неизбежно, и мы окажемся в пещерном мире. Это самое удручающее чувство, с которым засыпаешь и просыпаешься, — признается Дроздовский. — Потому что все то, что сделано Офисом, сейчас как минимум поставлено на паузу. И ты ничего не можешь сделать с этим, лишь наблюдаешь, как это разрушается. Я убежден, что права человека неделимы, они не делятся на права «обычных» людей и людей с инвалидностью. Люди с инвалидностью — это такие же граждане. Права человека — это во многом вопрос самих людей. Сегодня я вижу страх и уныние, которые не способствуют развитию прав человека.
* * *
Понравился материал? Обсуди его в комментах сообщества Reform.by на Facebook!
* * *