скриншот трансляции
Юрий Воскресенский передал Александру Лукашенко список на помилование из 100 человек. Об этом стало известно в ходе сегодняшнего «Большого разговора». Лукашенко отвечал на вопрос о том, может ли начать диалог с Литвой о восстановлении отношений. Он заявил, что это возможно, но без каких-либо предварительных условий Вильнюса, в том числе касающихся политзаключеннных.
По его словам, в Беларуси с ними разберутся сами. Лукашенко сказал, что Юрий Воскресенский уже направил ему письмо в отношении 100 человек. Между ними состоялся следующий диалог.
Александр Лукашенко: У меня политическими заключенными вон занимается. Сегодня мне письмо принес, на 100 человек или сколько ты там.
Юрий Воскресенский: Да, на ваше имя изъявили желание попросить прощения, раскаяться и просить о помиловании 100 человек.
А. Л.: Но ты там не написал, как мы в СИЗО договаривались, что ты лично гарантируешь и закладываешь свою голову. А ты там обошел это, ты там это не указал.
Ю.В.: За половину я готов заложить голову, за половину пусть Латушко с Тихановской.
А. Л.: Слушай, Юра, а ты мне за сто просишь?
Ю.В.: Так как-то несправедливо все очки себе забирать, пусть они тоже подтвердят и заложат свою голову.
А. Л.: Нет, но я ж тебе… Мы в СИЗО вели этот диалог, и Юра со своей колокольни, как обычно, не зная, что и его еще отпустят, заявил: «Александр Григорьевич, ну вот понимаете, вот, выпустить, ну не меня, вот их там». Хорошо, Юр, говорю, тебя я готов, потому что мы виноваты, что он туда попал — первый секретарь ЦК комсомола. Парень с нормальной головой. Где-то недоработали, и он оказался в этом лагере. Но он не вел антигосударственную пропаганду, он не воевал против государства. Он к этому ворюге попал в штаб и работал там в штабе, ему пообещали аж зампредседателя КГБ. Заместителя! Хоть бы требовал ты кресло председателя! Ну ладно, я понимаю, что это такое. Ну попал он туда, если бы он, конечно, где-то на улицах и прочее воевал, и речи бы не было. А так я понимаю, ну я в чем-то виноват, что мы потеряли таких ребят, что он мог бы государству приносить пользу. Ну и второе, он не боевиком был. Он знает свои все косяки. Ну, думаю, ладно, ты защитник. Я говорю, хорошо. Все: это давайте посмотрим, выпустить кого-то. Я говорю, не кровожадный: все на основании закона, я могу помиловать, да. Даже Тихановский: вы же можете. Когда я ему сказал, ты чего ко мне обращаешься? Он: а к кому, вы же президент. Я ему говорю: твой президент в Литве. Помнишь этот разговор?
Ю. В.: Было, было…
А. Л.: Ну и вот, хорошо, Юра, давайте определимся. Вот штаб ваш сидит, Бабарико, вот Воскресенский — пусть занимается, но когда ты будешь мне писать обращение от кого-то, ты заложишь мне свою голову. И как только хоть один из сотни в данном случае вильнет в сторону, ты сядешь. Да, Александр Григорьевич, я согласен. Сегодня читаю письмо утром — а там головы нет.
Ю. В.: Значит публично здесь говорю, что закладываю голову за всех 100 человек.
А. Л.: Ну я тебя за язык не тянул. Но это не значит, что вот этих 100, я там пробежал, некоторых я знаю. Вы поймите, вопрос здесь сейчас не только во мне. Вопрос уже сейчас в силовиках, которых они били, ломали и автомобилями переезжали. Я не могу переступить через этих ребят, которые стали инвалидами. Вопрос в Азаренке, которого эти последыши хотели убить.
Далее Александр Лукашенко рассказал, что Виктор Бабарико также просил об освобождении. Ему было поставлено условие возместить ущерб, а также выполнить еще ряд условий, которые, по мнению Лукашенко, являлись вполне выполнимыми.
По его словам, Виктор и Эдуард Бабарико обсуждали условия, когда их отвели в баню после визита Лукашенко в СИЗО КГБ. Лукашенко сослался на оперативные материалы о том, что отец и сын не договорились о сумме.
«И ты мне предлагаешь Эдуарда отпустить. Пусть идет к отцу. Пусть возвращает все, что есть, и с богом едет в Турцию, в свои особняки, которые он там построил и среди турков живет, чтобы понял, что такое Беларусь и что он потерял», — сказал Лукашенко.
Он также рассказал, что Виктор Бабарико был отчислен из университета и отчислен из комсомола. Лукашенко вспомнил смерть супруги Бабарико. По его словам, он изучил личность бывшего банкира, но готов вернуться к разговору.
«Я готов вернуться к истокам нашего разговора, в том числе и по твоему Бабарико. Я готов вернуться, но, пойми меня, там, где бандиты, которые шли с заточками на моих ребят — это мои дети. Они меня не предали. Если б только они дрогнули, когда им сказали, что я в Ростов улетел — фейк очередной, когда мне пришлось с автоматом, с ребенком выходить. Я был готов один сражаться, но они меня не предали. Они меня аплодисментами встретили на баррикадах. И ты хочешь, чтобы из-за какого-то мерзавца, урки, у которого 12 статей, я их предал, никогда! Это не потому, что мною силовики управляют, ты ж знаешь, по характеру, не тот человек, чтобы мной управляли. Мной и вы можете управлять, если вы меня убедите и действуете без всякой задней мысли. Но этих ребят я никогда не предам», — сказал он.
Лукашенко предложил Воскресенскому исходить из этого и переписать список, либо его направят в силовые структуры.
«93 человека — это просто невероятные зомбированные. Там никого нет, и силовики, безусловно, через свое сито пропустят. Ну просто задуренные граждане этими лохушками. Шесть человек — это банкиры, которые все комментировали и активно сотрудничали со следствием. И один — директор филармонии, который нам нужен для организации агитационных информационных процессов», — сказал Воскресенский.
«Заодно своего вытаскивает», — отреагировал Лукашенко.
Воскресенский уточнил, что речь идет о директоре Могилевской филармонии. Он также обвинил других участников встречи в СИЗО КГБ в том, что они не пошли на примирение с Лукашенко и несут ответственность за последовавшие события.