Патриарх РПЦ МП Кирилл. Великое освящение Спасского собора г. Пензы. Фото: patriarchia.ru
27 мая 2022 года в Киеве прошёл Собор Украинской Православной Церкви, на котором было принято решение о полной самостоятельности УПЦ от Московского патриархата. А уже 4-6 июня патриарх РПЦ МП Кирилл посетил с визитом Республику Беларусь. Формально визит был приурочен к празднованию «1030-летия Православия на беларусских землях», то есть к 992 году, когда была учреждена Полоцкая епархия.
Как связаны эти события? Что думают о «русском мире» в Московском патриархате? Какими будут последствия решения Собора УПЦ, и какова ситуация в РПЦ МП?
Об этом мы поговорили с Натальей Василевич, беларусским православным богословом, представителем группы «Христианское Видение» Координационного Совета беларусского демократического движения.
— Собор УПЦ (тогда еще МП) непосредственно обсуждал вопрос своей связи с Московским Патриархатом. Патриарх Кирилл лично участвовал в создании или пропаганде идеологии «русского мира», однако ранее подчеркивал ее неполитический, а чисто духовный характер. Каким было реальное содержание этой идеологии для верхушки, среднего клира и масс верующих РПЦ?
— Единой идеологии «русского мира» не существует, есть разные наборы представлений и идей, которые с этой идеологией ассоциируются, в том числе идеи достаточно продемократичные и не завязанные на конфликт с Западом, например, само развитие романтической идеи Святой Руси противостояло имперской бюрократической идее. Часто такого типа идеология носит подчеркнуто культурный характер, и ее носители могут критически воспринимать идеи политического объединения Беларуси и России. Так, например, в среде приверженцев «русского мира» в Беларуси в 2020 году произошел серьёзный раскол по поводу отношения к политическому кризису, а некоторые ключевые фигуры поддержали беларусское демократическое движение.
У Патриарха Кирилла есть собственная идеология «русского мира», которая обращается к тем же истокам, что и в других изводах, эксплуатирует некоторые образы из других версий «русского мира» и паразитирует на общих смыслах и сентиментах, имеющих значение для широких кругов культурных или политических приверженцев различных идей, которые возможно объединить под общим лейблом «русский мир».
— В чем же состоит особый извод идеологии «русского мира», которого придерживается патриарх Кирилл? Насколько ему удалось привить своей пастве свое личное понимание этого «мира»?
— Патриарх Кирилл всегда подчеркивал политический характер своей идеологии, поскольку основным концептом этой идеологии являлось хантингтоновское понятие цивилизации. В первую очередь, этот концепт служил даже не столько для геополитического объединения постсоветских народов в рамках русской культуры, но для противостояния вестернизации России — именно в этом смысле работала идея суверенного пути России в постсоветское время.
Именно как политико-философская концепция Патриархом Кириллом продвигалась идея столкновения цивилизаций, и условно свою «цивилизацию» в этом столкновении он и обозначил как «русский мир», пытаясь наполнить последний определенными социально-политическими смыслами, упаковав их в богословско-религиозную обёртку. Именно для этого он и разрабатывал Социальную концепцию РПЦ (2000), Учение о достоинстве, свободе и правах человека (2008) — чтобы предложить альтернативную западным интерпретацию понимания государства, личности, общества, морали, норм и роли церкви.
Для клира и верующих, в том числе и для верхушки РПЦ, эта идеология оставалась достаточно неудобоваримой. Хотя темы были не новые, сам по себе это был достаточно новый дискурс для широких кругов религиозного сообщества, где вместо историй о чудесах речь шла о цивилизационном противостоянии, вместо благочестивых поучений — анализ тенденций в общественной жизни Запада, вместо старцев — Хантингтон.
Если посмотреть анализ упоминаемых выше документов со стороны западных богословов, то оказывается, что и для западных партнеров РПЦ идеология «русского мира» была не очень понятна — они наоборот видели в Патриархе Кирилле либерала, реформатора и ориентированного на Запад иерарха. Таковым его считали и многие в РПЦ.
— Меняется ли содержание этой идеологии после начала крупномасштабной военной агрессии против Украины? Меняется ли публичное положение самого иерарха?
— Раньше идеология Патриарха Кирилла не имела прямого выхода в политическое поле, например, он выступал против абортов, но аборты не запрещали. После начала российской агрессии со стороны путинского режима и всякого рода пропагандистов такая идеология в части триединства русского народа и морального противостояния Западу стала востребованной. Сейчас такая идеология первым делом служит для поддержки интерпретации конфликта со стороны российского режима, объясняющая необходимость военной спецоперации защитой единого русского народа от тлетворного влияния ЛГБТ-пропаганды с Запада и от НАТО.
Однако никакого самостоятельного значения эта идеология не имеет, она выполняет не интеллектуальные, а скорее эмоциональные и эстетические декоративные функции, сливаясь с общем хоре энтузиазма по поводу войны. По интеллектуальному наполнению речи Патриарха Кирилла сейчас мало отличаются от набора пропагандистских штампов, которые может повторить любой пенсионер на лавочке возле подъезда, единственное, почему его слова привлекают больше внимания, это его статус духовного лидера.
— РПЦ МП, с одной стороны, подчеркнуто оставляла в составе Грузинской православной церкви приходы, которые сохранились на территориях Абхазии и Южной Осетии, а в составе УПЦ МП — Симферопольскую и Крымскую епархию УПЦ. С другой, по сути сейчас Патриарх Кирилл и его окружение так или иначе участвуют в идеологическом обслуживании агрессии против Украины. Чем вызвана такая политика?
— Что касается территории Абхазии и Южной Осетии, и ранее касалось Крыма, то административное переподчинение их Московскому Патриархату в одностороннем порядке было бы враждебным действием по отношению дружественных Грузинской церкви и Украинской Православной Церкви. Как только Украинская Православная Церковь сама решилась на эскалацию на соборе 27 мая, объявив о независимости, практически сразу в качестве ответных действий Московский Патриархат, в обход всех необходимых канонических процедур, принял в свой состав Крымские епархии.
— Какие действия РПЦ МП, на ваш взгляд, обусловлены убеждениями, а какие являются вынужденными? Как в целом можно охарактеризовать политику РПЦ МП, насколько она идентична политике Кремля?
— Сложно говорить об РПЦ МП как о целостном организме, скорее, там каждый сам за себя и действует исходя из своих идеологических установок, нравственных ценностей, эмоциональных побуждений и карьерных интересов. Лучше говорить о позиции отдельных акторов. В данный момент Патриарх Кирилл наиболее полно контролирует официальную позицию — благодаря своей должности и недоверию, существующему в среде епископата, углубляющемуся в связи с кризисной ситуацией, поэтому не позволяющему формировать коалиции для противопоставления себя позиции Патриарха. Поскольку сам Патриарх целиком поддерживает политику Кремля и поддерживает с российскими властями близкие отношения, любая нелояльность к Кириллу и к Кремлю может быть чревата не только внутрицерковными дисциплинарными мерами, но и репрессивными мерами со стороны спецслужб.
Тем не менее внутри корпорации РПЦ существуют различные настроения. Например, еще недавно второй человек в РПЦ, а сейчас управляющий одной из самых маленьких епархий РПЦ — в Венгрии — Митрополит Иларион (Алфеев), считавшийся близким и лояльным Патриарху Кириллу деятелем, еще до начала войны высказывался резко против нее, а после начала военных действий дистанцировавшийся от позиции, высказываемой своим начальником, в результате оказался в опале.
— 27 мая 2022 года в Киеве прошёл Собор Украинской Православной Церкви Московского патриархата. Собор принял решения, которые вызвали иногда противоположные оценки. Что это было — слабо завуалированный разрыв с Московским Патриархатом, как считают одни комментаторы — причем как антиукраинские, так и проукраинские, или «операция оперативного прикрытия» в интересах МП, как считает, например, священник Яков Кротов?
— Это однозначный и открытый разрыв с Московским Патриархатом, о чем свидетельствуют сами участники собора, выступавшие за выход из подчинения Московскому Патриархату; противники разрыва из числа участников собора 27 мая, которые высказывали протест против решений о полной самостоятельности; об этом свидетельствуют серьёзные канонические действия со стороны Митрополита Онуфрия — поминовение Диптиха предстоятелей православных церквей; наконец, об этом свидетельствуют ответные враждебные действия со стороны Патриархата Московского — оценка, данная Синодом 7 июня, содержащая предостережения от «самочинных действий по изменению статуса Украинской Православной Церкви» как «могущих привести к появлению нового раскола внутри нее»; а более всего — приём трех крымских епархий УПЦ (Джанкойской, Симферопольской и Феодосийской епархий) «в непосредственное каноническое и административное подчинение Патриарху Московскому и всея Руси и Священному Синоду Русской Православной Церкви». К свидетельству разрыва с Московским Патриархатом можно отнести и намерение УПЦ открывать свои приходы в диаспоре.
— В частности «Собор принял соответствующие дополнения и изменения в Устав об управлении Украинской Православной Церковью, свидетельствующие о полной самостоятельности и независимости Украинской Православной Церкви». Что конкретно это означает?
— Данное положение собора намеренно сформулировано так, чтобы избежать канонических формул, как то «автокефалия» и «автономия». Из изменений Устава ясно только то, что Украинская Православная Церковь под управлением Митрополита Онуфрия взяла курс на отделение от Московского Патриархата и фактически вышла из его подчинения и структуры. Как дальше будет организована структура самой УПЦ в различных частях Украины (в том числе оккупированных) и в диаспоре — остается до сих пор неясным, поскольку не зависит от одного только желания и намерений самой УПЦ. Далее в игру вступают другие православные в Украине, в первую очередь имеющая от Константинопольского Патриархата автокефалию Православная Церковь Украины, а также мировое православие, которое так или иначе должно определенным образом отреагировать на события, происходящие с административным статусом УПЦ.
— Можно ли сам Собор назвать историческим — например, шагом к возвращению Православной Церкви к состоянию XV-XVI веков, когда Москва не имела власти на территориях современной Украины и Беларуси?
— В XXI веке в условиях соблюдения стандартов свободы религии и(или) убеждений, в условиях секуляризации, многоконфессиональности и мобильности, экуменического диалога и различных интеграционных политических процессов, модели XV-XVI вв. становятся совершенно неприменимыми к современной ситуации. Теряется смысл самого понятия «власти» как вертикали, церковные сообщества носят всё более децентрализованный и плюралистический характер, повышается образованность и сознательность среди низового уровня верующих, в результате сама структура церковных сообществ переживает изменения, больше превращаясь в сети или движения, а не в зацементированные пирамиды власти.
— Недавно Патриарх Кирилл посетил Беларусь, а также назначил нового епископа Пинской епархии. Как бы вы описали состояние БПЦ МП сейчас в составе РПЦ?
— Синод РПЦ избрал двух епископов для Беларуси из числа беларусских кандидатов — на Пинскую и Слуцкую епархии. Эти избрания назревали давно, поскольку с 2020 года три действующих архиерея в Беларуси перестали быть таковыми — был переведен в Россию бывший Минский Митрополит Павел, отстранен от должности архиепископ Гродненский Артемий, скончался архиепископ Пинский Стефан. Само по себе замещение вакантных кафедр выглядит вполне логично и актуально.
В данный момент БПЦ в целом живет своей внутренней жизнью и внутренними проблемами. Епископат БПЦ находится под контролем Московской Патриархии, проявляя полную лояльность, однако в публичной сфере в первую очередь ориентируется на политику беларусского режима и идет в его фарватере.
На данный момент БПЦ в определенном смысле является достаточно маргинальным периферийным образованием для РПЦ в целом. Приезд Патриарха Кирилла сейчас — это попытка найти в этом стабильном месте утешение и точку опоры как Патриарха «всея Руси», а не только Московского.
***
Мнения и оценки автора могут не совпадать с мнением редакции Reform.by.