По Конституции женщины и мужчины Беларуси имеют равные права. Но на практике — “Конституция не под женщину”. Словом, с гендерным равенством в нашей стране все сложно. В том числе остро стоит проблема с домашним насилием: только зарегистрированных МВД преступлений в этой сфере ежегодно более 2 тысяч, а сколько страдающих от насилия молчат — можно только догадываться. Конечно, за последние 10-20 лет гендерного неравенства в Беларуси стало меньше. Это во многом заслуга профильных общественных организаций. Они добивались отмены дискриминирующих законодательных норм, разрабатывали и продвигали закон против домашнего насилия, давали убежище пострадавшим женщинам, обучали их защищать себя и добиваться своих целей. Все это без помощи государства, наоборот — в помощь ему.
Помощь государство сочло помехой. Сейчас известно о ликвидации девяти гендерных организаций, среди них — «Гендерные перспективы», «Женское независимое демократическое движение», Центр «Ее права», «Центр личностного развития женщин», «Провинция», «Стимул к успеху». Некоторые из ликвидированных согласились рассказать о своем опыте Reform.by.
«Зачистка» — так в КГБ официально назвали ликвидацию общественных организаций, формировавших гражданское общество Беларуси. За один день, 22 июля, были ликвидированы полсотни НГО по всей стране. Это было только начало — на сегодня уже 275 общественных организаций, некоммерческих учреждений и фондов ликвидированы либо ожидают формального решения суда, который их закроет.
Некоторые считают происходящее местью властей за санкции ЕС, другие считают санкции лишь удобным предлогом. В любом случае, «зачистка» идет по всем фронтам. Ликвидируются не только правозащитные, молодежные и прочие околополитические организации, в которых власть могла узреть «спящие террористические ячейки». Под нож пошли даже экоактивисты, защитники животных и клуб любителей песни.
Масштабы «зачистки» таковы, что она может отбросить беларусское гражданское общество на десятилетия назад, оставит людей наедине с их проблемами, отправит назад в тень болезненные вопросы, которыми не хочет заниматься государство. Мы не можем это остановить, но можем рассказать беларусам о том, ЧТО мы все теряем в этой ликвидации. Сделать снимок на память. В надежде, что все восстановится прежде, чем он пожелтеет.
Читайте на Reform.by:
- Экодом: «Леса и болота не могут ждать демократических изменений»
- Белсеть антиСПИД: «Мы всегда были нужны государству»
- «Гарадская прастора ў нас — гэта казарма». В Беларуси ликвидированы урбанистические организации
- «Неуставная деятельность». Зоозащитники — о ликвидации, усталости, равнодушии и смысле жизни
- «Когда все живое вырезается»: директор «Арт-Корпорейшн» о «Теарте», «Лістападзе» и культуре
От площадей до конференций ООН: «Женское независимое демократическое движение»
Команда общественной организации «Женское независимое демократическое движение» помогала женщинам с начала 90-х. Активисты знакомились на митингах, постепенно оформилась женская группа, и в 1992 году для защиты прав женщин была создана первая организация — с этого момента в Беларуси и ведут отсчет существования женского движения.
«В то время мы все участвовали в политических акциях, которые в основном организовывались Беларусским народным фронтом. Среди нас было много активных женщин, некоторые позже сами создали свои организации, многие вошли в нашу организацию. В 1993-м мы ее зарегистрировали. Она вначале называлась «Женское христианско-демократическое движение», — начинает рассказ председатель ЖНДД Людмила Петина.
Участниц движения тогда волновали многие насущные вопросы. Закрывались предприятия, учреждения, остро стояли проблемы женской безработицы и бедности. Решать их пытались как могли, даже создали малое предприятие «Пялёстак», чтобы давать работу женщинам. Также безработных беларусок учили открывать и вести свой бизнес. Эта деятельность вскоре стала сквозной для организации.
«Мы много программ делали по поддержке женского предпринимательства, по ним сначала проводили обучение для безработных женщин, потом поддерживали различными консультациями, советами, у нас были специальные люди, помогавшие им открывать свой бизнес», — говорит Петина. У нее самой тогда была туристическая фирма, и общественная работа иногда велась прямо в ее офисе.
Постепенно движение выходило на новый уровень, стало участвовать и организовывать серьезные мероприятия. В 1994-м активистки впервые в Беларуси провели крупный международный женский форум — «Женщины, семья и общество». Участницы съезжались из десяти с лишним стран, среди них были депутаты парламентов, представительницы Совета Европы. В следующем году представительницы движения побывали уже в Пекине на последней Всемирной конференции ООН по положению женщин, участвовали в других международных форумах.
«Конечно, знакомство с этой всемирной женской повесткой дня повлияло на наше видение того, как нужно решать проблемы женщин и гендерного равенства, какие для этого есть инструменты, какие есть документы международные, на которые мы можем ориентироваться. Это сформировало ясное видение, что мы должны делать. Мы выделили наиболее острые проблемы женщин в Беларуси, провели некоторые исследования, и с опорой на них выстраивали свою работу», — рассказывает Людмила.
Основным направлением деятельности на следующее десятилетие для организации стали образовательные программы для женщин, в первую очередь — школы о правах. В 1998 году был создан женский образовательно-консультационный центр.
«Он был таким ресурсным центром для всего женского движения Беларуси. Мы старались быть со всеми в хорошем контакте, приглашали на все свои мероприятия», — говорит Петина.
Также ЖНДД вело практическую работу по проблеме домашнего насилия. Впервые в Беларуси было проведено серьезное исследование, выявившее масштабы домашнего насилия в стране, жертвами которого в большинстве случаев оказываются женщины. Движение — опять же первым в Беларуси — начало оказывать им помощь.
«У нас работали профессиональные психологи и юристы. В то время общественные организации еще имели право представлять интересы граждан в суде, и мы несколько судов выиграли. Потом законодательство изменили. Но мы все равно продолжали помогать».
Движение выпускало информационно-аналитический бюллетень «Мы — женщины», где были собраны важнейшие материалы по гендерной проблематике, освещалась деятельность женских организаций. Он выходил тиражом в 300 экземпляров, но попадали они в нужные руки ключевых активистов и были важным источником информации для беларусского женского движения в дофейсбучные времена.
«Это была последняя относительно свободная избирательная кампания»
ЖНДД участвовало и в политических кампаниях. На президентских выборах они готовили информационные пакеты по проблемам женщин для оппозиционных кандидатов, чтобы они могли обращаться к женской аудитории. А это важно, подчеркивает председательница, ведь избирателей-женщин в Беларуси гораздо больше, чем мужчин: около 60%. Причины — и разница в продолжительности жизни, и то, что женщины активнее идут на участки.
Важной программой движения была «Школа женского политического лидерства»
«Мы обучали женщин политическим технологиям и мотивировали их на участие во всех политических кампаниях, чтобы женщины становились депутатами местных советов, шли в парламент. Мы проводили тренинги не только в Минске, но и в регионах, и в некоторых городах, где мы работали — в Орше, Кобрине и других — женщины становились депутатами местных советов.
А нашим большим успехом стало продвижение в парламент Надежды Цыркун в 2001 году. Это была последняя относительно свободная парламентская избирательная кампания: уже использовался административный ресурс очень жестко, но еще можно было победить на выборах.
Надежда Цыркун и тогда была человеком известным, она профессиональный психолог, была завкафедрой психологии педагогического университета, вела несколько программ на ТВ. Она прошла у нас этот политический тренинг и сказала: «Да, мне это интересно». И мы с другими женскими организациями сообща помогали ей вести эту кампанию.
Когда она стала депутатом, мы проводили в парламенте семинары по гендерной тематике, нам удалось продвинуть до первого чтения Закон о предотвращении домашнего насилия.
К сожалению, на следующий срок Надежда не прошла. Лукашенко в 2004-м заявил, что в парламенте должно быть не менее 40% женщин, но выборы были уже несвободными, и попадали в парламент только «нужные» женщины. Надежда много сотрудничала с общественными организациями, входила в последнюю оппозиционную парламентскую группу «Республика», поэтому ее зарубили в самом начале избирательной кампании», — вспоминает Людмила.
Два часа с Кондолизой Райс и три года в опале
Само ЖНДД впервые попало под удар со стороны властей в 2005-м. Началось все после того, как Людмила Петина встретилась с госсекретарем США Кондолизой Райс, когда та приезжала в Вильнюс.
«Там проходило совещание министров иностранных дел стран НАТО. И тогда Кондолиза Райс на пресс-конференции впервые сказала о том, что Лукашенко – это последний диктатор Европы. Тогда американский посол в Беларуси организовал встречу Райс с представителями гражданского общества и оппозиции.
Это была небольшая группа, по-моему, шесть человек, там были люди, которые представляли различные политические партии, молодежные движения, я представляла женское движение, еще Светлана Калинкина там была. Планировалась небольшая встреча на 40 минут, а в итоге продлилась два часа, и потом еще провели пресс-конференцию с нашей группой, я там активно выступала. И меня выхватило российское НТВ — оно еще было нормальным каналом.
А когда я вернулась из Вильнюса, на нас началось очень жесткое давление. Нам отказывали в помещениях для офиса и мероприятий, арестовывали тиражи нашего бюллетеня, проводили в офисе необоснованные проверки и обыски, меня и других членов движения задерживали. Давление оказывалось на всех сотрудников, их вызывали, с ними проводили беседы, если девочки были молодые, а у нас много молодежи работало, то выходили на их родителей, чтобы те запретили им сотрудничать с нами.
Мы продолжали работать, но мы не могли писать о своих мероприятиях, приглашать журналистов, мы как бы исчезли с поля видимости. И, конечно, эффект от нашей работы был уже очень низкий. Потому что то, о чем мы говорили на своих мероприятиях, было известно только той небольшой группе людей, с которыми мы работали. Нас не закрыли, но фактически вытеснили в андеграунд.
Такой мощный прессинг длился почти три года. За это время мы потеряли много людей, я была в постоянном стрессе, были серьезные проблемы со здоровьем. В 2008-м началась небольшая оттепель, и в до конца 2010-го было более-менее либеральное отношение к общественным организациям. Мы опять вышли в сферу видимости, но были уже с очень большими потерями. И потом мы уже не имели возможности работать в том масштабе, в котором мы работали прежде», — признает руководительница.
«Этот документ подписали 25 организаций. Это дорогого стоит»
Тем не менее работа продолжалась. В дальнейшем ЖНДД разработало Национальную гендерную платформу и поставило себе задачу консолидировать вокруг нее другие общественные организации, хотя бы женские.
«Хочу отметить большое достижение последнего времени — беларусы сейчас проявляют солидарность друг с другом, помогают, люди открыты. Солидарность не всегда была нашей чертой, даже в гражданском обществе. Очень трудно было создавать коалиции, находить общие точки соприкосновения. Но мы всегда стремились к консолидации», — подчеркивает Людмила.
Участницы движения разработали базовый текст Национальной гендерной платформы и стали привлекать к улучшению документа активистов и экспертов из разных организаций. Почти каждая глава обсуждалась на фокус-группах.
«И потом мы в 2012 году подготовили Меморандум по достижению гендерного равенства по выполнению Национальной гендерной платформы. Этот документ подписали 25 организаций. Это дорогого стоит. Это были женские организации, это были правозащитные организации, это были политические партии (ОГП, социал-демократы), «Рух «За Свабоду», независимые профсоюзы. И потом мы каждые полгода собирались, обсуждали совместные действия, два законопроекта, которые мы разрабатывали — о домашнем насилии и равенстве прав. То есть нашей целью было в том числе консолидировать гражданское общество для достижения гендерного равенства», — поясняет Петина.
«Мы такие законы не будем принимать»
В 2018 году, после изменений в законодательстве и получения рекомендаций от Комитета по конвенции о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин, Национальная гендерная платформа была модернизирована. ЖНДД и другие организации продолжали добиваться принятия разработанных ими законопроектов о предотвращении домашнего насилия и о равных правах и возможностях мужчин и женщин.
«Но как мы ни пытались… Эти законы не приняты до сих пор. В 2018-м, когда была последняя попытка провести закон о домашнем насилии, Лукашенко откровенно сказал, что это «западная глупость» и «мы такие законы не будем принимать». Более того, мы знали, что ему на стол этот законопроект подавали, но он был против. И сверху, думаю, по его указанию, была развязана мощная кампания, в которую были вовлечены все проправительственные общественные организации и все религиозные конфессии. Они просто засыпали Администрацию президента письмами, что Беларуси закон о предотвращении домашнего насилия не нужен. Мы же проводили сильную кампанию по адвокации этого закона, делали публичные презентации в Минске и регионах. У нас было очень много сторонников, в том числе и в Министерстве внутренних дел, и в Министерстве соцзащиты. Но, учитывая авторитарный характер власти, исход был понятен.
Наша организация очень много сделала для того, чтобы гендерное равенство вошло в повестку государственной политики, но из-за того, что у нас нет инструментов влияния на власть, власть осуществляется одним человеком, а его отношение к женской социальной группе абсолютно пренебрежительное… Вот из-за этого, несмотря на то, что у нас есть прекрасные эксперты, есть большой наработанный опыт, но до сих пор Беларусь не имеет гендерных законов, не имеет шансов на жизнь без дискриминации», — говорит председательница ЖНДД.
«Права равные де-факто прописаны, но равных возможностей для женщин нет»
Петина подчеркивает, что домашнее насилие и дискриминация на рынке труда остаются самыми острыми проблемами, касающимися женщин в Беларуси. Женщины на рынке труда являются гораздо более уязвимыми, подчеркивает Петина, поэтому и необходим закон для их защиты.
«Дискриминация начинается с момента трудоустройства. Женщине, даже если она хороший специалист, могут отказать по той причине, что она женщина, что у нее есть дети, или что она собирается иметь детей, если это молодая женщина. Потом – дискриминация в продвижении по службе. Мужчины быстро делают карьеру в женском коллективе, если мы берем такие феминизированные сферы, как образование, культура. В сфере здравоохранения 70-80% занятых — женщины (по данным переписи 2019 года 85,4%, — прим. Reform.by), но среди руководства женщин менее 10%. В правительстве, в руководстве госорганов почти нет женщин. И даже в частных компаниях, если говорить о крупных, женщин в руководстве очень мало. И это притом, что женщины Беларуси конкурентоспособные. У нас вообще женская социальная группа в Беларуси более качественная, чем мужская, гораздо больше женщин с высшим образованием, женщин-специалистов, но продвижение по карьерной лестнице для них затруднено», — отмечает собеседница (по данным переписи 2019 года, у 39,2% женщин, занятых в экономике, есть высшее образование, тогда как среди мужчин его имеют 27%, — прим. Reform.by).
Для того, чтобы эту дискриминацию урегулировать, говорит Людмила, и нужен был закон о равных правах и равных возможностях, разработанный ЖНДД.
«Права равные мы имеем, они прописаны, но равных возможностей для женщин нет. Если бы были процедуры демократические, закрытые конкурсы, где не обозначают пол, а просто есть определенные показатели, характеристики того или иного кандидата, прописанные индикаторы, то, конечно, женщины легко бы побеждали в этих конкурсах», — уверена Петина.
«Ни один из национальных планов не выполнялся»
Именно Женское независимое демократическое движение в 2000 году пролоббировало создание Национального совета по гендерной политике. Это общественный орган, который есть в большинстве стран, так как еще Пекинской платформой действий (документом, подписанным на той самой конференции ООН в 1995 году) всем странам предписывалось создать такой совет на высоком уровне, возглавлять который должен человек в ранге министра. В Беларуси его возглавляет министр труда и соцзащиты. В совет входят чиновники высокого уровня и представители общественных организаций. На начало 2021 года это были четыре организации: ЖНДД, «Гендерные перспективы», Ассоциация молодых христианских женщин (YWCA Belarus) и лишь одна проправительственная — «Беларусский союз женщин».
«Мы показывали результаты исследований, активно участвовали в формировании Национального плана по гендерной политике. Это была единственная площадка, где мы могли открыто говорить с государством о проблемах женщин», — подчеркивает Петина, входившая в совет с самого начала.
Кстати, таких «национальных планов», добавляет она, уже было реализовано пять, каждый на пять лет.
«Ни один из них не выполнялся, потому что на них не были выделены ресурсы из бюджета. Во всех пяти планах было принятие закона о домашнем насилии. И его до сих пор нет», — повторяет Людмила.
Такая же ситуация с официальной Национальной концепцией достижения гендерного равенства. По словам Петиной, предыдущий министр соцзащиты Марианна Щеткина, она же председатель Национального совета по гендерной политике, предлагала рабочей группе по концепции взять за основу Национальную гендерную платформу от ЖНДД, где прописано, что должно делать правительство и общественные организации для достижения гендерного равенства. Но концепция до сих пор не разработана.
«Если бы мы жили в демократическом государстве, наши достижения были бы значительно выше»
Тем не менее, отмечает Петина, ситуацию с гендерным равенством за прошедшие годы удалось значительно улучшить, донести понятие равенства до общества.
«Наша работа — работа с журналистами и масс-медиа, работа с клиентами, женщинами, которым мы помогали, женщинами, которые прошли через наши образовательные мероприятия, — это способствовало изменению общественного сознания, разрушению гендерных стереотипов. То, что было 30 лет назад, и то, что сейчас, — это, конечно, уже совсем другое отношение к правам женщин.
Хотя, конечно, если бы мы жили в демократическом государстве, наши достижения были бы значительно выше, потому что, как я уже говорила, у нас абсолютно конкурентоспособные женщины. Но у нас нарушены все демократические процедуры, а достижение гендерного равенства возможно только при демократическом устройстве — в любом обществе. Потому что гендерное равенство – это один из индикаторов уровня демократии: чтобы все граждане, независимо от пола, имели право участвовать в принятии государственных решений», — объясняет Петина.
С учетом этого, отмечает она, беларусским женщинам важнее, чем мужчинам, бороться за демократические изменения, ведь для них они будут залогом жизни без дискриминации.
«Мы всегда это понимали, и обучение демократии присутствовало во всех аспектах наших образовательных программ. Даже в работе с женщинами-предпринимателями мы обращали внимание на необходимость развития демократии. Предпринимательницы все-таки больше, чем наемные работницы, сталкиваются с неадекватностью законов, и они как раз это прекрасно понимали. И предпринимательницы всегда были активны и в общественных движениях. И вся наша организация, как я говорила, всегда была активна в политических кампаниях, в том числе в этой последней политической кампании (президентских выборах, — прим. Reform.by)».
«Новый чиновник из МВД сидел, слушал и побагровел»
Последняя политическая кампания и стала для Женского независимого демократического движения началом конца.
«Я сейчас вынужденно живу за пределами Беларуси, — признается Людмила Петина. — Триггером того, что мне пришлось покинуть страну, явилось мое выступление как раз на заседании Национального совета по гендерной политике.
Дело в том, что я участвовала во всех этапах протестного движения 2020-2021 годов. Еще в начале 2020-го мы начали кампанию «Лукашенко – не мой президент». Мы писали публичные обращения к Лукашенко, они публиковались в СМИ и соцсетях, их было много. Затем я участвовала в цепях солидарности, как и другие женщины нашей организации. Мы ходили на марши. Мне уже в августе, как предупреждение, разбили машину камнями, но я продолжала участвовать.
И в октябре, 9-го, на заседании Национального совета я выступила с требованием освободить женщин-политзаключенных. Тогда в тюрьме находились женщины, с которыми я была знакома, например, Лилия Власова была в СИЗО КГБ, Мария Колесникова, много журналисток были за решеткой. В выступлении я много говорила о Лилии Власовой, это моя близкая подруга, она участвовала во многих наших мероприятиях для предпринимательниц, была победительницей нашего конкурса успешных бизнес-леди, мы тесно сотрудничали. И я говорила о ней, как о выдающемся юристе, как о человеке, который фактически внес в повестку дня правовой системы Беларуси медиацию. Конечно, говорила и о других женщинах, о том, что сегодня гендерная повестка дня формируется не в кабинетах, а на улицах, что раз женщины участвуют в протестах и их там большинство, это говорит о том, что гендерная политика неадекватна.
Как раз на этом заседании принимался 6-й Национальный план по гендерной политике. Я выступила вначале с его критикой, потом говорила о том, что задачи и цели переносятся из одного плана в другой и не выполняются, а потом призвала к освобождению женщин.
Меня слушали очень внимательно. В заседании участвовали представители многих министерств и ведомств — руководители департаментов, начальники управлений. Был, естественно, представитель МВД, но не из тех, которые приходили раньше, с кем мы много лет сотрудничали по проблеме домашнего насилия, а новый чиновник. Он сидел, слушал и побагровел. Мне удалось, наверное, минуты 3-4 говорить, а потом Ирина Костевич, министр труда и соцзащиты и председатель совета, увидев лицо представителя МВД, спохватилась, оборвала меня довольно резко, и мне не удалось сказать много того, что хотелось бы.
А после этого заседания, буквально через неделю, начались звонки, начали приходить из правоохранительных органов. Я быстро поняла, к чему идет, потому что тогда уже были повальные аресты. Я уехала из дома, жила у своих родственников, а потом уехала за границу.
У меня не было цели остаться за границей, я думала, что я поживу немного у своих друзей-знакомых, была в нескольких странах. А потом, в марте, мне написали соседи и сын, что к квартире опять начали приходить. Это как раз перед днем Воли, когда был очередной этап зачистки. После этого я занялась получением убежища и осталась в Германии. Конечно, я очень хочу вернуться домой, но в ближайшее время это невозможно», — констатирует женщина.
«Мы сознательно не стали подавать списки»
По словам Людмилы Петиной, ликвидация ее организации не была неожиданной. После того заседания нацсовета она предполагала, что этим и закончится.
«Кстати, в этом совете все знали, что я принадлежу к политической оппозиции. Несмотря на это, у нас были очень хорошие отношения, они ко мне, как к эксперту по правам женщин, гендерному равенству, относились с большим уважением. Костевич — относительно новый министр, с предыдущими у меня были более тесные, теплые отношения, а с Костевич – нет. И когда на том заседании она поняла свое упущение — что дала мне высказаться — она как бы с угрозой сказала: «Вот раз вы член Национального совета и считаете, что у нас гендерная политика не на достаточном уровне, а что вы для этого сделали?». Она просто не знает, что мы сделали. И она сказала: если вам что-то не нравится, вы можете выйти из состава совета. Кстати, я была там единственной, кто оставался с самого начала, с 2000 года.
Конечно, я понимала, что за этим последуют репрессии против нашей организации и меня лично. Я просто не предполагала, что это начнется так быстро, что мне буквально через несколько недель придется уехать из Беларуси», — говорит Петина.
«Женское независимое демократическое движение» было ликвидировано судом 28 сентября. Перед этим было письмо из Минюста с предупреждением и требованием предоставить списки всех членов.
«Мы сознательно не стали этого делать. У нас много членов и в регионах, и в Минске, и сейчас предоставить списки – это подставить людей под реальную угрозу», — объясняет Людмила.
Она полагает, что это и было формальным поводом для суда принять решение о ликвидации. Точно это неизвестно, ведь Петина тогда уже была за границей и на заседании никого из движения не было. Да и неважна эта формальная причина, говорит она. Ведь такая же судьба постигла и другие организации по самым разным поводам.
«Чтобы обучить людей снова, уйдет очень много времени»
Собеседница констатирует: за прошедшие 30 лет гражданское общество в Беларуси выросло, стало зрелым, но то, что происходит сейчас — это его намеренное разрушение. Восстановить его, если пройдет время, будет непросто.
«Понадобится, во-первых, подготовить новые кадры, вырастить людей. Мы, когда начинали в 90-х, тоже были необученными, не представляли, как защищать права женщин, как влиять на принятие решений, всему учились сами и учили других. Чтобы обучить людей снова, уйдет очень много времени. Тем более если страна какое-то время — надеюсь, недолго — будет жить в условиях жесткого, практически тотального контроля, не просто контроля, а уничтожения», — беспокоится Петина.
Она отмечает, что именно в гражданском секторе в Беларуси всегда были лучшие эксперты — и по гендерной тематике, и в области предпринимательства, и экологии, и прочих. И власти были вынуждены сотрудничать с ними, потому что нуждались в профессионалах.
«Чиновники брали от нас знания, мы были гораздо более подготовленными, чем люди, которые работают в структурах госуправления. Власть с этим считалась, несмотря на то, что я, например, никогда не скрывала своих взглядов, всегда выступала открыто на всех площадках. Да и нам, чтобы влиять на принятие решений, нужно было иметь сторонников среди представителей госструктур», — говорит Людмила.
«Без нас эти ресурсы в страну вообще бы не пришли»
Но, добавляет она, государство нуждалось в экспертах-общественниках еще и по другой причине. Условия большинства проектов, финансируемых ООН и другими международными спонсорами, требовали включения в проекты представителей гражданского общества.
«Например, Беларусь получила очень много ресурсов на развитие гендерного равенства и решение проблем домашнего насилия. Эти ресурсы осваивались государством, в отчетах им всегда нужно было указывать, что они сотрудничают с общественными организациями», — поясняет лидерка ЖНДД.
Да и сами эти ресурсы приходили в Беларусь тоже благодаря общественным организациям, подчеркивает Петина.
«К сожалению, они осваивались недостаточно эффективно, в некоторых случаях и вовсе неэффективно — на ремонт и переоборудование кабинетов, закупку техники для госучреждений, на какие-то иногда бесполезные конференции. Но, если бы мы не предоставляли донорам альтернативные отчеты по выполнению гендерного равенства в Беларуси, эти деньги бы в страну вообще не пришли. Потому что мне приходилось дважды бывать на заседаниях, я видела, как отчитывалась государственная делегация, они всегда старались нарисовать такую очень привлекательную картину с правами женщин в Беларуси, всегда замалчивали проблемы. И если бы ООН руководствовалось только той информацией, которую получала от государства, то Беларусь никогда бы не получила эти ресурсы для решения гендерных проблем».
«Когда это насилие вне дома, оно проникает и в дом»
Несмотря на это, отмечает Людмила, влияние общественных организаций на принятие решений власти было очень ограниченным, ведь, по ее словам, основным аргументом в решениях всегда было «слово президента».
«Я даже помню, как в свое время Марианна Щёткина на одном из заседаний, когда обсуждался вопрос о принятии закона против домашнего насилия, сказала: «Да, мы все понимаем, что такой закон необходим, но президент сказал, что мы не будем принимать законы, которые повлекут дополнительные ресурсы из бюджета». Вот такое отношение к социальным проблемам общества.
А домашнее насилие – это острая социальная проблема у нас, и она, к сожалению, растет из года в год. Особенно сейчас, когда это насилие вне дома, оно проникает и в дом, оно касается каждой семьи.
Посмотрите, у нас же огромное количество мужчин, которые работают в силовых структурах: милиция, армия, МЧС, спецподразделения, охранные учреждения. Да и почти на каждом объекте, куда бы вы ни пошли, есть охранники, в основном мужчины, и они зарабатывают гораздо больше, чем женщины-специалисты в «женских» сферах — медицине, образовании, культуре. Кроме несопоставимых зарплат, это и разные стили, контексты деятельности.
И в таких условиях, когда у государства основным методом разрешения проблемы в общественной жизни является применение насилия, это отражается на каждой семье. Если это дозволено вне семьи, то очень многие мужчины такой же стиль общения переносят в семью, в отношения с женами, детьми, своими родителями. Культивация насилия очень влияет на масштабы этой проблемы», — уверена общественная деятельница.
«Любая деятельность в Беларуси, даже социальная деятельность, является политической»
«Конечно, очень жаль, что организация с почти 30-летним стажем, которая сделала очень много для защиты прав женщин в Беларуси и для развития гендерного равенства, вот таким образом ликвидирована», — говорит Людмила Петина.
Она признается, что все годы работы ее не отпускало чувство неудовлетворенности.
«Мы делали очень много, с большим напряжением, но мы не достигали конечного результата, на который рассчитывали. Им было бы принятие гендерных законов, которые мы разработали, создание условий для жертв насилия.
Да, сознание поменялось, может, не во всем обществе, но по крайней мере у активных граждан. Проблемы, которыми мы занимаемся, стали обсуждаться. Но в нормальном демократическом обществе можно было бы иметь совсем другие результаты. Из всех постсоветских стран только в Беларуси и России эти гендерные законы не приняты, в остальных республиках они есть, даже в среднеазиатских.
Так что это чувство неудовлетворенности присутствовало всегда, хотелось, чтобы работа завершилась результатом, а она завершилась вот таким погромом, можно сказать».
Петина еще раз подчеркивает, что видит причину такого состояния вещей именно в политическом устройстве страны.
«Многие молодые женщины, из нашей организации и которые бывали на наших мероприятиях, когда начались протесты, писали мне: вы мотивировали нас бороться за свои права, за демократию, за улучшение положения женщин в Беларуси. Но при этом многие женские организации всегда дистанцировались от политики, я знаю многих лидеров, которые говорили: мы вне политики, мы не хотим в этом участвовать.
Но все равно любая деятельность в Беларуси, даже социальная деятельность, является политической, потому что в рамках авторитарной власти — сейчас уже тоталитарной власти — невозможно решить ни одну социальную проблему».
Несмотря на это, Людмила надеется на будущие перемены и продолжает свою работу, насколько это возможно.
«Например, я готовлю Дорожную карту по достижению гендерного равенства. Хочу привлечь экспертов из Германии, из других стран. У меня уже есть проект-идея, и я хочу ее реализовать, пока я здесь нахожусь.
Конечно, очень обидно, что разгромлено гражданское общество, что придется все заново воссоздавать. Но сейчас практически все лидеры, все активисты гражданского общества вот так работают каждый в своей сфере на восстановление страны. Это люди, во-первых, профессиональные, компетентные, а во-вторых, преданные идеям демократии, принципам в своей сфере. Я надеюсь, что нам всем удастся, пока мы за пределами страны, подготовить стратегии, дорожные карты в каждой сфере, чтобы можно было сразу, как только настанет возможность, приступить к строительству новой Беларуси», — резюмирует Людмила Петина.
«Лишиться части моей жизни – для меня большое горе». Борисовская «Провинция»
Инженер из Борисова Елена Автушко столкнулась в своей жизни с домашним насилием. Пережитый опыт подтолкнул женщину создать общественную организацию для помощи женщинам, пострадавшим от домашнего насилия. Так 22 года назад в Борисове появилась общественная организация «Провинция».
«Чем больше я работала в теме домашнего насилия, тем больше понимала, что это не просто несчастный случай или вина женщины, а эта проблема имеет системный характер и заключается в гендерном неравенстве. Вообще, домашнее насилие — это про желание власти и контроля. Наша общественная организация часто проводила просветительские мероприятия для молодежи в том числе, чтобы объяснять, что такое домашнее насилие, как оно проявляется и что нужно делать обществу и каждому человеку, чтобы эту проблему уменьшить», — рассказывает Елена.
«Нет системного подхода»
До последнего года, пока организация еще могла полноценно работать, туда обращались за помощью еженедельно по две-три женщины из Борисова и близлежащих населенных пунктов.
«Ну, вы понимаете, что это две-три новых женщины. Мы оказываем поддержку не однократно, а столько, сколько женщина запрашивает, и если ей нужно выйти из отношений, выйти из кризиса, то она получает помощь до тех пор, пока сама считает нужным или пока ее ситуация не изменится к лучшему. Поэтому каждую неделю у нас на два-три человека становилось больше», — объясняет Елена.
«Провинция» с самого начала деятельности запустила кризисную телефонную линию для женщин, пострадавших от насилия.
«Через линию мы оказывали женщинам правовую и психологическую помощь. Самая большая проблема пострадавших от насилия женщин – это то, что они оказываются в правовом вакууме: вроде бы и есть законы, но на практике, куда бы они ни обращались, в госучреждение, к правоохранителям, системной помощи они не получали. И мы поняли, что нам нужно не только самим помогать людям, но и следует проводить такие адвокативные мероприятия, чтобы была создана государственная система помощи людям, которые пострадали от домашнего насилия. И последние несколько лет мы сотрудничали с другими общественными организациями, которые продвигали закон о домашнем насилии в Беларуси», — рассказывает Автушко.
По ее мнению, существующие на сегодня в стране законы, которые должны защищать жертв насилия, не работают, и нет системного подхода к решению проблемы.
«К тому же многие госслужащие, которые работают в системе защиты прав женщин, пострадавших от домашнего насилия, находятся под влиянием гендерных стереотипов. Это касается как силовых структур, так и социальных органов. Очень часто саму женщину обвиняют в том, что с ней происходит. Я бы сказала, что у нас в стране преобладает такой личностный подход: как определенный человек понимает проблему женщины, так он и оказывает ей помощь», — разводит руками Елена.
«Мужчины тоже хотят гармоничных и партнерских отношений»
Она уверена, что в вопросах профилактики домашнего насилия надо работать как с женщинами, так и с мужчинами. Поэтому «Провинция» много сотрудничала с борисовским учреждением для мужчин «Стимул к успеху» и инициативой «Папа-школа» (это группы для молодых отцов, где они собираются, получают знания о воспитании детей, обсуждают проблемы, общаются в интересах семьи и ребенка, — прим. Reform.by).
«В Борисове появилась «Папа-школа», и через них мы продвигали свое видение нормальных отношений в семье. И я считаю, что это было очень успешное сотрудничество. Мужчины тоже хотят гармоничных и партнерских отношений», — говорит Елена.
Кстати, «Стимул к успеху» — единственное в стране НГО, которое работало по коррекционной программе для мужчин-агрессоров и занималось реабилитацией бывших заключенных, осужденных по семейно-бытовым преступлениям. Оно тоже попало под ликвидацию.
Елена Автушко добавляет, что только сейчас в Беларуси начала продвигаться идея осознанного отцовства, эта тема становится «модной», но мало кто ее понимает.
«Мне кажется, что преобладает понимание отца как такого сильного, маскулинного, который научит детей быть настоящими мальчиками, защитниками отечества, защитниками семьи. Интересно, от кого эту семью нужно защищать? Подозреваю, что надо бы защищать от тех самых домашних агрессоров. Из законов для продвижения ответственного отцовства было принято разве что о возможности уйти в декретный отпуск, но этого тоже недостаточно для социальной защиты отцов», — говорит Елена.
«Ваше участие нецелесообразно»
Что касается сотрудничества с государством, то, говорит руководительница «Провинции», в Борисове его фактически не было. По словам Елены, самое большое добро, которое для ее организации сделали государственные органы, — то, что они игнорировали ее существование, тем самым не мешали работать.
«Игнорирование это заключалось в том, что, если мы делали какие-то социально значимые мероприятия, например по домашнему насилию, по защите прав пожилых женщин, по улучшению инфраструктуры для женщин, местная государственная газета об этом писала но нас никогда не упоминали как организацию. Более того, мы даже несколько раз обращались в исполком письменно, чтобы нас включили в общественные советы, например, по вопросам предупреждения и борьбы с домашним насилием в городе или по вопросам предупреждения трудовой эксплуатации. Потому что мы, кроме домашнего насилия, работали еще с проблемой незаконной миграции и эксплуатации людей, выезжающих за границу с целью трудовой деятельности. И это тоже была серьезная помощь для жертв этой эксплуатации. К сожалению, ни в один из этих общественных советов нас не включили. И была формулировка отказа такая, что, мол, у нас уже есть общественные комитеты, их составы сформированы, и ваше участие там нецелесообразно», — рассказывает общественница.
Аресты и поиски флагов
Ну а в последний год государство все же заметило Елену Автушко и ее деятельность. Женщину задерживали дважды. Первый раз в Борисове в сентябре, за участие в митинге дали штраф 5 базовых. Второй раз — 15 ноября на «площади Перемен». На нее составили протоколы об участии в несанкционированной акции и о неповиновении милиционерам. На суде Елена поясняла, что пришла помолиться за убитого Романа Бондаренко, при задержании неповиновения не оказывала. Судья арестовала ее на 25 суток.
После этого, говорит Автушко, она попала в базу участников протестов, ее усиленно досматривают при каждой поездке за границу, домой регулярно приходят милиционеры и проводят осмотр квартиры под разными предлогами: то флаги ищут, то красную краску. Вызывают в прокуратуру и требуют подписать документ-предупреждение об уголовной ответственности в случае, если проявишь какую-либо политическую активность.
«Я думаю, что мое задержание было одним из формальных поводов ликвидировать мою организацию. Но я уверена, что нас бы все равно ликвидировали, потому что мы сотрудничали с несколькими международными фондами, с международной организацией по миграции. И у нас были проекты, которые помогали многим людям. То есть в регионе мы были довольно заметной и влиятельной организацией», — говорит руководительница.
«Теперь много-много людей в нашей стране не получат нужной им помощи»
Решение о ликвидации «Провинции» было принято 29 октября Минским областным судом по иску Миноблисполкома. Наша собеседница говорит, что другого и не ожидала. К слову, в тот день в этом суде было ликвидировано сразу четыре НГО.
«Остается только глубоко сожалеть о том, что общественные организации не смогут осуществлять свою деятельность в Беларуси. Потому что общественная деятельность – это прежде всего забота о людях, помощь гражданам нашей страны, та помощь, которую не оказывают госорганы. Это, в принципе, нормально, государство не может со всем справляться, и общественные организации, особенно специализированные, оказывают эту помощь качественно, профессионально. Поэтому это очень серьезная поддержка была для людей, которые нуждались в этом. Ну, что ж, получается, что теперь много-много людей в нашей стране не получат нужной им качественной помощи. И это очень печально.
Я очень сочувствую этим людям, любым. Будь то жены силовиков, будь то сами силовики, у которых могут психологические проблемы когда-нибудь появиться, или они постареют, и у них могут начаться проблемы со здоровьем или семейным насилием против них. Эти люди, которые сейчас живут и принимают решения о ликвидации, тоже могут столкнуться когда-нибудь с психологическими проблемами, с насилием в семье, они будут когда-нибудь старыми и будут нуждаться в помощи. Им понадобиться куда-то обратиться. Но сможет ли кто-то им профессионально оказать эту помощь? Пока неизвестно.
Но больше всего я сочувствую женщинам, которые барахтаются в своих семейных проблемах, которые живут в ситуациях домашнего насилия, которых бьют. Эти женщины запуганы, они не знают, к кому обратиться, не доверяют милиции. И теперь у них нет альтернативы, кроме как оставаться один на один со своей бедой. Это очень печально и очень опасно. Опасно для всего общества, когда у людей нет другого выхода, кроме как мириться с насилием, которое существует в их собственных семьях. И эта проблема ведь очень сильно распространена. Каждая третья-четвертая женщина хоть раз переживала насилие. А многие женщины живут в ситуации домашнего насилия постоянно, каждый день просто строя стратегию на выживание сегодня вечером», — говорит Елена Автушко.
Она делала все, что могла, чтобы помочь этим женщинам. В мае 2020 года «Провинция» открыла убежище для борисовчанок, пострадавших от домашнего насилия. Это была трехкомнатная квартира, женщин принимали там бесплатно, без ограничений по возрасту, месту прописки, социальному положению. В то время такая помощь стала особенно востребованна.
«В первую волну коронавируса многие женщины остались на изоляции дома и столкнулись лицом к лицу со своими агрессорами. Нам поступало много звонков с просьбой помочь. Квартира изначально рассчитывалась на шесть человек, но там всегда проживало больше людей, иногда даже двенадцать человек. Там прятались и мамы с детьми, и пожилые люди», — говорит руководительница.
Больше убежище не работает: организацию ликвидируют, на его содержание нет средств. Единственная помощь, которую может теперь оказывать Елена, — психологическая. Она намерена продолжать вести кризисную телефонную линию.
«Эта помощь всегда была бесплатной, конфиденциальной, она и остается такой. Поскольку кризисная линия держится на мне — я сама консультирую женщин и перенаправляю их к другим специалистам, — то все зависит от того, что будет со мной», — говорит Елена Автушко.
И признается:
«Я, вообще, конечно, нахожусь в большом стрессе от того, что у меня отнимают самое любимое, что я в своей жизни сделала своими руками, свой душой и мыслями, не считая детей. И моя организация была для меня большой частью моей жизни, для меня она была и хобби, и любимой работой. И лишиться части моей жизни – для меня большое горе».
* * *
Понравился материал? Обсуди его в комментах сообщества Reform.by в Facebook!
* * *
Другие материалы проекта «Ликвидация»:
- «Вернемся в пещерное состояние». Как работал «Офис по правам людей с инвалидностью» и что ждет беларусов без него
- Вышыванка, мова і БНР-100. Як змянілі Беларусь 10 гадоў з «Арт Сядзібай», цяпер зачыненай
- «Мы тут і сэрцам, і розумам»: Таццяна Нядбай пра вехі гісторыі Беларускага ПЭНа і СБП, пераслед за іншадумства ды нязменныя каштоўнасці
- «Казалі: «Вас пасадзяць, рабіце за мяжой!». А мы бралі і рабілі ў Беларусі». Центры городской жизни и их зачистка
- «Будем работать все равно». Как в Беларуси пытаются ликвидировать молодежные организации
- «Хочацца паглядзець, што ж будзе далей». Human Constanta — о мигрантофобии, ликвидации и будущем
- «У нас в уставе написано: помощь людям». Как зачищали благотворительные НГО в Беларуси
- «Мне разбили машину камнями, но я продолжала участвовать». Как в Беларуси боролись за права женщин и против насилия
- «Когда все живое вырезается»: директор «Арт-Корпорейшн» о «Теарте», «Лістападзе» и культуре
- «Неуставная деятельность». Зоозащитники — о ликвидации, усталости, равнодушии и смысле жизни
- «Гарадская прастора ў нас — гэта казарма». В Беларуси ликвидированы урбанистические организации
- Экодом: «Леса и болота не могут ждать демократических изменений»
- Белсеть антиСПИД: «Мы всегда были нужны государству»
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
Сообщить об опечатке
Текст, который будет отправлен нашим редакторам: