Андрей Шарендо и Полина Шарендо-Панасюк с сыновьями. Фото из личного архива
Брестская активистка «Европейской Беларуси» Полина Шарендо-Панасюк находится за решеткой уже больше 200 дней. 27 июля Брестский областной суд рассматривал апелляцию на вынесенный ей в июне приговор и оставил его без изменений. По обвинениям в оскорблении милиционеров, проводивших обыск в квартире после задержания ее мужа, оскорблении Лукашенко и других чиновников Полину осудили на два года лишения свободы в колонии общего режима. Она также должна выплатить 4500 рублей (около $1800) компенсации морального вреда милиционерам.
«Ни у меня, ни у Полины, ни у адвокатов не было сомнения по решению этого суда, мы понимали, что приговор, скорее всего, будет оставлен в силе», — говорит муж Полины Андрей Шарендо.
Его тоже должны были судить. Против Андрея заведено два уголовных дела: по ст. 361 УК («Призывы к действиям, наносящим ущерб национальной безопасности») и по ст. 368 УК («Оскорбление президента»). 31 мая мужчину поместили под домашний арест. Первое судебное заседание в суде Московского района Бреста было назначено на 28 июня. Но Шарендо на суд не явился и судья объявила его в розыск. Чуть позже стало известно, что Андрей сбежал из Беларуси, нелегально перейдя границу.
«Полина знает, что я уехал, она одобрила», — говорит мужчина.
По его словам, его жена сейчас находится в СИЗО в довольно тяжелых условиях. Еще в июне, сразу после суда, ее перевели в новую камеру.
«Раньше она находилась в подвальном помещении, сейчас ее перебросили на самый верх, там очень жарко. Когда мы встречались, у них была только холодная вода, горячую им отключили. Чтобы помыться, им приходилось набирать воду в бутылки и ждать, пока нагреется, другого выхода в жару нет. Люди обливались холодной из крана и простужались. Такие условия в местах заключения. Но я так понимаю, это характерно не только для брестского СИЗО. Если даже в вентилируемых помещениях температура поднималась до 40 градусов, то что говорить о тех местах, где замкнутое пространство, нет вентиляции и нельзя проветрить помещения. Это просто кошмар», — говорит Андрей.
Но теперь, после апелляции, Полине недолго придется оставаться в СИЗО. Как ее предупредили, в течение недели она будет этапирована в гомельскую колонию, где уже отбывают наказание многие женщины-политзаключенные.
Несмотря на происходящее, отмечает Андрей Шарендо, его жена выглядит и чувствует себя хорошо.
«У нее не пропала бодрость духа, вера в победу ее не оставляет. Она благодарит всех, кто поддерживает ее и нашу семью. Полина знает, что ей приходят сотни писем, хоть и не все администрация отдает. На все письма, которые передают, она отвечает. Если нет ответа, это не ее вина», — говорит Андрей.
Кстати, Полина получила и письмо от основателя «Круглого стола демократических сил» Юрия Воскресенского с призывом просить Лукашенко о помиловании. По словам Андрея, такие письма в брестском СИЗО получили все «политические» (недавно стало известно, что их получили политзаключенные по всей стране, — прим. Reform.by). Полина рассказала, что даже не дочитала письмо, а выбросила, как только увидела, о чем идет речь.
Муж политзаключенной также рассказал, что она каждый раз передает: ее очень беспокоит ситуация с другими людьми, находящимися в СИЗО по «политическим» делам. Она за время заключения сталкивалась со многими из них — как теми, кого правозащитники признали политзаключенными, так и теми, кого не признали. По словам Полины, в особенно тяжелом положении находятся «непризнанные».
«Они под двойным давлением. Полина каждый раз говорит об этом, и в суде, и на встречах с адвокатом передает. Она просит обратить внимание на судьбу Ирины Мельхер, которая проходит по делу Автуховича и до сих пор не признана политзаключенной. Она неоднократно попадала в карцер, на нее сильно давят психологически. Сын Ирины тоже в СИЗО, так что может оказываться даже тройное давление. В брестском СИЗО сидят люди, которые обвиняются по страшной статье «терроризм»: это семья Мельхер, семья Резановичей, Владимир Гундарь. Они тоже не признаны политзаключенными, и на них оказывается сильное давление. Это просто несправедливо, про это нужно говорить и как-то находить выход из этого положения. Признано политзаключенными менее 600 человек, а на самом деле «политических» намного больше», — отмечает Андрей Шарендо.
У Полины и Андрея двое малолетних сыновей. По словам мужчины, дети сейчас в безопасном месте.
«По маме скучают, по мне не очень, я с ними каждый день через Telegram общаюсь, даже не очень ощущается, что мы сейчас не вместе. Разлука чувствуется, но современные средства связи это немного нивелируют. Дети говорят, что хотят ждать маму в Беларуси», — рассказывает Андрей.
Сам он сейчас находится в Вильнюсе и, по его словам, следует просьбе жены — не останавливаться и продолжать свою деятельность.
«Занимаюсь поддержкой политзаключенных, распространением информации о них, также всех информирую о деле Полины. Моя основная задача, миссия на ближайшее время — это вырвать Полину и других политзаключенных из лап режима. Я буду делать все возможное для этого, находясь в эмиграции, но сам я надеюсь, что эта эмиграция будет недолгой. Те события, что начались год назад, носят необратимый характер, и я верю, что в ближайшие полгода все, кто был вынужден уехать, вернутся на родину и будут строить уже новую страну», — признался Андрей Reform.by.